Компания хочет продать Bluestone. Закрыть "Мечел"

Администрация Челябинской области хочет в судебном порядке закрыть ОАО «Челябинский металлургический комбинат» («Мечел»), заявляет сенатор от Челябинской области Константин Цыбко

«Недавно завершилась проверка «Мечела» (ЧМК), у меня уже есть данные на руках. Установлены факты нарушения по хранению отходов и загрязнения воздуха. На следующей неделе обращения граждан, пишущих в мою приёмную, будут переданы в прокуратуру и будет подан иск в суд. В суде рассмотрят вопрос о прекращении деятельности предприятия», - заявил Константин Цыбко.

По его словам, руководители и собственники предприятия понимают серьёзность подобной процедуры, поскольку ею занялась администрация региона. «Раньше, когда депутаты, когда сенатор обращали внимание, они не боялись, а вот когда губернатор обратил, всё дошло до точки кипения», - считает сенатор.

По словам сенатора, предприятию будет предписано перейти на «наилучшие доступные технологии». «Будут установлены сроки этого перехода. Если они не будут соблюдены, то возможно всё - вплоть до закрытия предприятия», - пояснил сенатор.

Напомним: на прошедшей неделе власти Южного Урала и руководство челябинской мэрии заявили о намерении инициировать уголовное преследование виновных в совершении массовых выбросов вредных веществ в атмосферу Челябинска. Причиной тому стал смог, накрывший город ночью 23-24 августа. Сделанные в ночь на 24 августа в присутствии первого вице-губернатора Олега Грачёва замеры показали превышение предельно допустимых концентраций в воздухе сероводорода - в 2,25 раза, диоксида углерода - в 1,5, диоксида серы - в 2,8 раза. Также экспертиза подтвердила, что источники выбросов расположены на промышленных площадках Челябинского электрометаллургического комбината и Челябинского металлургического комбината (входит в группу «Мечел»).

Власти области и города потребовали возбуждения уголовного дела по статье 251 УК («Загрязнение атмосферы») против тех руководителей предприятий, с чьего согласия по ночам в целях экономии электроэнергии «вырубают» системы экологической очистки. Пресс-служба СУ СК РФ распространила информацию о том, что проверка по заявлению властей Челябинской области проводится, устанавливаются все обстоятельства произошедшего. По её результатам будет принято процессуальное решение.

Это уже не первые неприятности «Мечела». Так, накануне американские депозитарные расписки (ADR) «Мечела», размещённые на нью-йоркской бирже, подешевели на 4,66% из-за заявления южноуральских властей в следственное управление следственного комитета РФ региона по факту сверхнормативных выбросов ЧМК в атмосферу.

Проблемами ЧМК займётся и трудинспекция. Как стало известно, в самое ближайшее время от работников ЧМК поступит коллективная жалоба. Сотрудники сообщают, что руководство стало экономить на зарплатах. Штрафуют и лишают премий за любое недоразумение. Причём металлурги узнают об этом в день выдачи зарплаты.

Екатерина Молчанова

14:10 Самые активные избиратели в Троицке и Нагайбакском районе: как голосовали в муниципалитетах

«Губерния» выяснила, какие города и районы Челябинской области стали лидерами по явке, кто остался в аутсайдерах и кому из кандидатов отдавали свое предпочтение разные муниципалитеты

11:53 Сергей Обертас: "Никаких вбросов и подтасовок на выборах не было"

"Я самый счастливый человек. Выборы завершились, и я доволен нашей работой!" Не сомкнув глаз более суток, председатель избирательной комиссии Челябинской области собрал сегодня утром пресс-конференцию, чтобы огласить предварительные результаты выборов и ответить на вопросы журналистов. "Губерния" собрала все эти вопросы и ответы вместе.

09:10 Лидер на выборах губернатора Челябинской области не поменяется

Избирательная комиссия Челябинской области огласила предварительные итоги голосования по данным на девять утра

Глава горнодобывающей компании предложил закрыть все опасные шахты после аварии в Воркуте, пишут СМИ. Игорь Зюзин также якобы заявил, что его предприятие сможет обеспечить потребности металлургов. Но возьмет ли оно на работу шахтеров, которые могут потерять все?

Шахтеры. Фото: Денис Кожевников/ТАСС

Как быть с горняками, если в России начнут массово закрывать угольные шахты? Эксперты осмысливают предложение Игоря Зюзина. Ранее СМИ сообщили, что бизнесмен предложил закрыть опасные шахты. Речь может идти о десятках предприятий. Что же касается потребностей металлургов в угле, то Зюзин якобы предложил топливо со своего месторождения. Социальный вопрос, судя по публикациям, бизнесмен не поднимал. Почему Зюзин мог выступить с таким предложением, и как на это могли отреагировать чиновники и промышленники?

Действительно ли Игорь Зюзин предложил закрыть угольные шахты, доподлинно неизвестно. По данным «Ведомостей», бизнесмен вместе с другими собственниками угольных предприятий участвовал в правительственном совещании. Посвящено оно было безопасности в шахтах, и якобы Зюзин предложил переходить на безопасную открытую добычу угля и закрывать шахты. Радикально решить проблему аварий, которая снова остро встала после трагедии в Воркуте. Инициатива владельца «Мечела», по данным журналистов, понимания не нашла. Ни у чиновников, ни у других бизнесменов. Неудивительно, говорит эксперт в области металлургии и горной добычи Николай Сосновский.

Николай Сосновский эксперт в области металлургии и горной добычи «Металлургический процесс заточен под разные угли, и коксующиеся угли определенных марок, они находятся на глубине, и не все доступны для открытой добычи. Есть экономический аспект. Все-таки создание крупных горных производств — это достаточно затратный процесс и капиталоемкий, и поэтому просто все закрыть и построить новое — это огромные деньги, которые, если мы все это положим на экономическую канву, при текущих ценах никогда не окупятся».

Закрытым способом уголь добывают во всем мире. В России действуют 70 угольных шахт. Больше половины сверхопасные. 12 — критически опасны, пишут СМИ со ссылкой на презентацию Минэнерго. Игорю Зюзину принадлежит Эльгинское месторождение в Якутии, где уголь добывают открытым способом. И как якобы считает бизнесмен, поставки топлива с его предприятия заменят угли с ликвидированных шахт. В переводе на простой русский можно сказать и так: «Давайте закроем предприятия, а уголь кому надо продам я. Но закроем, конечно, не ради моей выгоды, а ради безопасности». Один вопрос: как быть с горняками, интересуется председатель Российского независимого профсоюза работников угольной промышленности Иван Мохначук.

Иван Мохначук председатель Российского независимого профсоюза работников угольной промышленности «Что делать с этими предприятиями и людьми, поскольку предприятия, как правило, это градообразующие, либо монообразующие предприятия в городах. По этим 12 шахтам — это порядка 12 тысяч человек. Если посчитать семьи, это порядка 40 тысяч. Если взять смежные предприятия, еще плюс 20 тысяч. Предприятия являются налогооблагаемыми предприятиями для формирования местных региональных бюджетов, в том числе и подоходного налога с заработной платы. И что дальше делать с этими людьми, и как им быть?»

Нелишне будет вспомнить, что «Мечел» Игоря Зюзина из-за гигантских долгов по кредитам оказался в предбанкротном состоянии. Однако власти, судя по всему, идут навстречу предпринимателю, ему удается договариваться с госбанками. Возможно, от потери активов бизнесмена как раз и спасло, что на его предприятиях работают десятки тысяч человек. Банкротство чревато социальной напряженностью. Готов ли Игорь Зюзин решать проблемы оставшихся без работы горняков с чужих предприятий, неизвестно. СМИ об этом не пишут. Есть данные о реакции на предложение бизнесмена. Якобы участники совещания сначала даже подумали, что Зюзин шутит. А вот, что ему ответили, когда поняли, что это не шутка, остается только гадать.

«Мечел» в 2014-2016 гг. стоял на грани банкротства: ВТБ, Газпромбанк и Сбербанк требовали конвертировать $9,16 млрд долга компании в акции, а также отстранить основного акционера Игоря Зюзина и его команду от управления. Все это происходило на фоне драматического обрушения цен на уголь и падения капитализации самого «Мечела», на который работало тогда более 71 000 человек в нескольких моногородах. В августе 2014 г. проблема с долгами достигла апогея, тогда «Ведомости» поспорили с гендиректором «Мечела» Олегом Коржовым на фисташковое мороженое, выживет ли компания. Она выжила, и перед интервью журналисты «Ведомостей» отдали долг.

Скоро 15-летие «Мечела». Как будете отмечать?

В Москве. В основном будут представители наших предприятий - будет делегация от каждого. Зовем тех, кто принимал участие в создании компании, кто эти 15 лет был с нами и кто сейчас работает. Несмотря на, как всегда, тяжелое финансовое положение компании, мы все-таки нашли возможность и средства для того, чтобы эту дату отметить.

К круглой дате вам удалось реструктурировать последний крупный долг - синдицированный кредит на $1 млрд перед пулом иностранных банков. Это сложно было? Переговоры шли, похоже, даже дольше, чем с госбанками.

Мы изначально говорили, что реструктурируем синдикат только после того, как договоримся с российскими банками. Переговоры о реструктуризации были очень сложными, потому что с одним-то банком договориться сложно, а когда в пуле большое число банков, у каждого свои цели, задачи, свое понимание выхода из этой ситуации. Переговоры шли почти год. Но нам удалось, как и с госбанками, объяснить свою позицию, свою логику. И мы в конце декабря подписали term sheet с синдикатом, где оговорили основные условия реструктуризации. Сейчас завершаем согласование кредитной документации. Планируем, что в апреле-мае закончим. Когда подписывали term sheet, мы пообещали полностью выполнять наши финансовые обязательства по обслуживанию долга, чего мы не делали в полном объеме до того, как согласовали условия реструктуризации, и с тех пор исправно платим. Я думаю, что вопросов со стороны синдиката к нам больше нет.

Тот факт, что ВТБ выкупил значительную долю вашего долга по этим кредитам, облегчило ведение переговоров?

Мне сложно говорить о выкупе долгов ВТБ - это их внутренние дела. Я знаю только из СМИ: читал заявления ВТБ о том, что они осуществляют выкуп нашего долга. Но сколько они купили, в каких пропорциях, я не знаю. Наверное, в чем-то переговорный процесс стал полегче, но вот так, чтобы как гора с плеч, - так я сказать не могу. Все равно позиция некоторых банков была агрессивная.

Позиция ING?

В первую очередь да, ING.

А что их не устраивало?

У нас не совпадали взгляды на некоторые условия реструктуризации.

У «Мечела» есть еще один кредит, на $500 млн. Когда он будет реструктурирован?

После согласования реструктуризации синдиката мы приступили к обсуждению условий ECA-кредита (финансирование под гарантии экспортных кредитных агентств. - «Ведомости»). Мы уже вступили в активную фазу переговоров о реструктуризации этого кредита. Планируем, что до конца года закончим этот процесс. Может быть, получится быстрее.

Таким образом, в конце года, если вы закончите реструктуризацию, у компании будет два года, когда она будет платить только проценты, но еще не тело долга. При текущих ценах на уголь и сталь хватит «Мечелу» этих двух лет, чтобы подготовиться к исполнению обязательств?

Сложно забегать вперед, но у нас есть точки роста, на которые мы рассчитываем, их ресурс еще не до конца использован - это универсальный рельсобалочный стан и Эльга (Эльгинское месторождение с запасами 2,2 млрд т коксующегося угля в Якутии. - «Ведомости»). Мы очень надеемся на эти проекты, надеемся, что конъюнктура продолжит улучшаться. Но, безусловно, чтобы начать погашать тело кредита в 2020 г., тут нужны кардинальные изменения. Мы говорили, что отношение чистого долга к EBITDA примерно на уровне 5-6 - это для нас более или менее комфортная ситуация, наша задача - к 2020 г. приблизиться примерно к 4, и это даст нам возможность реструктурировать кредиты. Я допускаю, что к 2020 г., если не будет благоприятной конъюнктуры рынка, мы будем вынуждены вернуться к вопросу о реструктурировании долга еще раз. Мы можем рассмотреть возможность выпуска евробондов, облигаций, использовать другие финансовые инструменты. Посмотрим, как будет складываться ситуация, хотя, конечно, у нас огромное желание закончить эту эпопею, погасить все долги перед банками и начать жить по-другому.

Что в процессе реструктуризации было для вас самым сложным?

Как сказал великий Остап Бендер, согласие есть продукт непротивления сторон. Вот самое сложное было как раз найти это непротивление сторон. Позиции были диаметрально противоположные, у нас задача была объяснить банкам, что у компании есть точки роста, есть понимание того, куда наш бизнес будет идти дальше, чтобы банки в это поверили. Было определенное недоверие к компании, но мы объясняли, почему мы в этой ситуации находимся и почему считаем, что компания может из нее выйти. Самое сложное было убедить их в этом, а после - согласовать условия реструктуризации. Очень важно в переговорах слышать и быть услышанным. К счастью, по ту сторону стола сидели логичные, здравомыслящие люди, и мы совместно нашли варианты, как реструктурировать наши долги на взаимовыгодных условиях. Но, конечно, мы почти год не выходили из переговоров, мы встречались почти каждый день со всеми банками, по нескольку часов разговаривали, объясняли, доказывали, спорили, говорили, почему мы не можем на других условиях, почему именно так, показывали модели, убеждали.

Насколько акционер [Игорь Зюзин] был погружен в этот процесс?

У нас с ним, наверное, 70-80% времени уходило на осуществление переговоров. Он был погружен полностью во все детали. Конечно, на рабочем уровне он не встречался, но был в курсе ситуации, как проходят переговоры, где мы находимся, какие проблемы возникают. И когда нужно было встречаться и решать какие-то вопросы, которые мы не можем урегулировать на своем уровне, он встречался, объяснял, доказывал, аргументировал.

«Эльга - проект будущего, минимум на 100 лет»

Сейчас ваш главный проект - Эльга. Какую-то стоимость вам приносит?

В 2017 г. мы добыли на Эльге 4,3 млн т угля, проект нам принес около 4,5 млрд руб. операционной прибыли.

Вы уже начали экспортировать эльгинские угли? Ведь до сих пор они поставлялись только покупателям в России, а зарубежные клиенты их лишь тестировали.

Экспортируем. Конечно, на сегодняшний день основная доля у нас уходит на внутренний рынок, мы начали отгрузку [на экспорт] в первую очередь энергетического угля. Поставляем его по контракту китайской компании Jidong Cement. Но и коксующийся концентрат тоже начали отгружать - более 400 000 т уже ушло на экспорт. 4,3 млн т - общая добыча угля на месторождении в 2017 г., из них 3 млн т - готовая продукция, в том числе 1,6 млн - коксующийся концентрат, из которого 1,1 млн ушло на внутренний рынок.

Вы понимаете, на какие деньги будете достраивать проект? Ведь на Эльге с ее запасами можно добывать до 30 млн т угля в год, но для этого нужно завершить строительство обогатительной фабрики.

Безусловно, собственных источников нам не хватит - с такой долговой нагрузкой достраивать Эльгу сложно. Мы с нашим партнером по проекту, Газпромбанком, рассматривали возможность привлечения денег и вовлечения еще одного участника. Это может быть любой игрок, российский или зарубежный инвестор, главное - он должен быть заинтересован в развитии проекта. Поэтому в первую очередь мы говорим о металлургах, это могут быть японские или китайские компании, скорее даже китайские.

Разговоры «вот продадим долю в «Мечел-майнинге» или «Эльгаугле» и за счет этих денег профинансируем достройку Эльги» мы слышим последние лет восемь точно. Что мешало до этого и что сейчас позволяет думать, что продать долю получится?

До этого мешала цена, за которую были готовы купить. При низкой цене на уголь все говорили, что этот актив дорого не стоит. Но мы вложили немалые деньги и понимали, что это проект будущего - минимум на 100 лет, это не проект сегодняшней конъюнктуры. Поэтому, пока цены не выросли, подходящих по стоимости предложений нам не делали. Мы с Газпромбанком вели очень активные переговоры с рядом интересантов, но хороших предложений не было. А сейчас, когда сырьевые рынки относительно стабильны и наступает время сырьевого бизнеса, все в выжидательной позиции: смотрят, как эту ситуацию повернуть с максимальной пользой для себя.

Вы правы: мы давно говорим о привлечении инвестора, но не останавливаемся в обсуждении различных вариантов продажи - это были не пустые разговоры.

Сейчас для нас принципиальный вопрос - останется железная дорога в Эльгинском проекте или уйдет за его периметр. Пока не будет ясности по этому пункту, мы не можем продолжать переговоры. Сейчас мы стоим на развилке: что у нас будет с железной дорогой, получится или нет передать в концессию. Тогда уйдут и затраты на ее достройку и обслуживание. Для нас, конечно, оптимальный вариант, чтобы эксплуатацией занималась РЖД, - они профессионалы, это их бизнес.

Такая концессия будет иметь единственного пользователя - «Эльгауголь». Он потянет такой платеж, который бы позволил и ему не разориться, и окупить затраты концессионеров на достройку?

Если бы «Эльгауголь» не потянул, тогда бы и не обсуждалось концессионное соглашение. В модели заложены все условия, при которых эта концессионная схема будет работать. Я не могу, к сожалению, раскрывать условия, потому что в этом проекте задействованы не только мы. У нас сейчас активная фаза переговоров, мы пришли к пониманию по ключевым аспектам соглашения и готовим документы для подачи в правительство.

Но в этих планах же есть увеличение производства на Эльге?

Конечно. А концессия - она, в принципе, строится на том, что нам нужны деньги на расширение пропускной способности, это даст дополнительный оборот и прибыль.

Сейчас 49% «Эльгаугля» принадлежит Газпромбанку, у «Мечела» 51%, из которого 49% в залоге. Чья доля будет выставлена на продажу после того, как решится проблема с дорогой?

Газпромбанк, хоть он и наш партнер, в первую очередь банк, и ему по большому счету производственные активы не слишком интересны. Его конечная цель - выйти из проекта и заработать на этом. Поэтому, безусловно, когда мы говорим про продажу китайским или другим инвесторам, речь идет о продаже пакета Газпромбанка. Соответственно, у нас остается 51%, и нас такая конструкция устраивает.

Когда «Эльгауголь» будет приносить дивиденды? К 20-летию «Мечела»?

Как я говорил, «Эльгауголь» вышел на операционную прибыль, так что теоретически есть предпосылки, чтобы платить дивиденды уже сейчас. Но мы понимаем, что Эльга - это проект развивающийся и, чтобы завтра производство и прибыль росли в геометрической прогрессии, всю прибыль, которую мы зарабатываем сейчас, нужно вкладывать в развитие. Первый этап разработки предусматривает расширение карьера для увеличения добычи примерно до 14-15 млн т угля. Мы сможем выйти на этот уровень, когда построим обогатительную фабрику на 9 млн т. Мы считали, что при этом объеме проект будет приносить очень хорошие деньги. И я думаю, что после этого мы сможем с акционерами садиться и разговаривать о выплате дивидендов, но пока это все будущее. Тем более что сейчас не совсем понятен источник финансирования, который позволит выйти на эти мощности. Мы вполне допускаем, что это будут заемные средства. В любом случае акционеры будут смотреть на прибыль, которую зарабатываем, на обязательства и искать золотую середину. Собственно, как всегда в бизнесе.

Сколько необходимо на завершение первого этапа разработки Эльги?

Мы сейчас дорабатываем проект развития Эльгинского комплекса с учетом возможных технических решений, поэтому я бы пока воздержался от конкретных цифр.

Возможно ли возобновление переговоров с ВЭБом о финансировании? Вы ведь уже договаривались с ним о предоставлении $2,5 млрд для завершения строительства производственных объектов на Эльге, но до конца выбрать кредитную линию не смогли.

Я думаю, что да, возможно. Насколько я понимаю, ситуация в ВЭБе стабилизируется, банк возвращается в активную стадию финансирования проектов, поэтому теоретически мы рассматриваем такую возможность. Но, как я уже говорил, надо дождаться решения по железной дороге, тогда будет понятен объем необходимого финансирования. Так как увеличение добычи и обогатительных мощностей должно быть сбалансировано с расширением пропускной способности железнодорожной ветки Улак - Эльга. Поэтому сначала надо определиться с концессией, а потом уже можно будет вернуться к переговорам с ВЭБом. Это банк развития, поэтому в моем понимании Эльга как раз профильный для них проект, к тому же они хорошо с ним знакомы.

«Потребность в наших углях есть»

Сейчас есть спрос на энергетический и коксующийся уголь - вы его успешно экспортируете. Но план Китая Blue Sky предполагает радикальное снижение вредных выбросов, упор делается на газовую и возобновляемую энергетику. То же самое со сталью, которую теснят и алюминий, и композиты. Как эти тенденции отразятся на «Мечеле»?

Безусловно, в Китае есть программа по закрытию вредных производств, они исполняют определенные обязательства перед западными коллегами, но мы всегда говорим, что доля нашего участия в экономике Китая не настолько глобальна и значительна, чтобы закрытие части заводов и шахт существенно повлияло на наше производство. Россия в 2017 г. вдвое увеличила экспорт коксующегося угля в Китай по сравнению с 2016 г. ВВП Китая растет - в 2017 г. на 6,9%; закрывая собственные неэффективные, экологически вредные производства, Китай вынужден покупать больше угля со стороны. Потребность в наших углях есть, поэтому китайские коллеги заинтересованы в том, чтобы входить, в частности, в Эльгинский проект. Они понимают перспективы роста, они понимают, что весь объем, который мы добудем на Эльге, будет востребован.

Видите ли вы для себя существенные риски в связи с тем, что США предпринимают шаги в сторону протекционизма, ограничивают ввоз металла в страну?

Наш основной рынок сбыта металлопродукции - внутренний. На мой взгляд, прямой риск для нас минимален, так как зона интереса компании в части реализации металла - она за периметром Соединенных Штатов. А если делать еще более общие выводы, то российские металлурги производят всего около 4% стали в мировом масштабе. Если держать в уме эту цифру, то становится очевидно, что протекционистские меры американских властей направлены прежде всего против китайского и европейского экспорта. В то же время ввод сквозной пошлины на любой металл в дополнение к уже существующим содержит косвенный для нас риск, связанный с потенциальным усилением конкурентной ситуации на мировом рынке металлопродукции и полуфабрикатов, что, в свою очередь, уже может повлиять и на наш внутренний рынок.

Для рельсобалочного стана, который в пик кризиса строили на Челябинском металлургическом комбинате (ЧМК), какие перспективы видите? Будете поставлять рельсы для ВСМ Москва - Пекин?

С удовольствием! (Смеется.) Сегодня наш стан самый современный не только в России, но и на всем постсоветском пространстве. Претензий к качеству рельсов, которые мы делаем, нет. Поэтому сам бог велел при реализации этих проектов покупать рельсы у нас. Вопрос будет в условиях строительства этой железной дороги, потому что деньги, скорее всего, будут китайские и вполне возможно, что китайцы поставят свои условия по инфраструктурной части. Деталей я не знаю, но допускаю, что придется побороться.

«На выплату дивидендов должны согласиться банки»

Раз в «Мечеле» все так улучшается, могут ли акционеры рассчитывать на дивиденды по обыкновенным акциям? Хотя бы символические.

Теоретически рассчитывать, конечно, можно. Почему нет? Вопрос, будут платиться или нет. В данной ситуации это зависит не только от нас - по условиям реструктуризации такие решения мы должны согласовывать с банками. Банки, естественно, заинтересованы в том, чтобы деньги уходили им в исполнение обязательств по кредитам. Так что должно сойтись два фактора: должны согласиться на выплату банки и решение должны одобрить совет директоров и собрание акционеров. Если пазлы складываются, то дивиденды платятся.

У нас по уставу есть обязательство по выплате дивидендов на привилегированные акции - 20% от чистой прибыли по МСФО. В прошлом году мы эти дивиденды выплачивали, сейчас нам необходимо будет так же, как и год назад, получить согласие банков и одобрение общего собрания акционеров.

А вообще вот такое активное участие банков в управлении компанией - оно вам помогает или раздражает?

Нет, вы знаете, слово «раздражает» я бы точно убрал со стола. Это не та эмоция, которую я испытываю по отношению к банкам. Везде работают профессиональные и здравомыслящие люди. Приход новых людей с новыми взглядами, другим пониманием бизнеса никогда не вредил. За все то время, пока банки участвуют в совете директоров, в принятии решений, я не могу вспомнить каких-то больших противоречий. У нас логичная и разумная компания, мы никогда не делаем шагов, которые не поддаются логике. Поэтому все решения, которые мы готовим для совета директоров, - они обоснованные. Банк - это же не Баба-яга, которая всегда против. Банки соглашаются с той политикой и тем вектором, который задает менеджмент. В какой-то степени их присутствие нас даже дисциплинирует. Мы понимаем, что какие-то вещи нам не согласуют, и находим более консервативное решение. Но это справедливо.

Банкиры из совета директоров хоть раз пользовались своим правом вето?

На моей памяти такого не было.

Вы сейчас сказали, что участие банкиров вас некоторым образом дисциплинирует, а вот если подводить итог всей этой эпопее, то какой главный урок для себя извлек «Мечел»?

Наверное, научились быть очень консервативными в принятии решений о стратегии развития компании. Не секрет, что, выстраивая вертикально-интегрированный холдинг, мы всегда покупали активы, которые дополняют существующие. Мы никогда не брали конфетные фабрики или ларьки продуктовые. Все было логично. Наверное, мы не в полной мере учли тот фактор, что в мире бывают не только подъемы, но и падения. И в определенный промежуток времени переоценили свои возможности. К сожалению, это показало, что всегда нужно перестраховываться и всегда нужно думать о том, что тренд может смениться и на первый план выйдет совершенно другая логика развития. Это, конечно, очень сильно научило. Сегодня, принимая любые решения, мы просчитываем все возможные варианты развития событий «а что будет, если...»

А аппетит к риску остался?

Нет. Вообще. Никакого. Я думаю, что сегодня компания в том виде, в котором она сейчас существует, сбалансирована. И если мы говорим о дальнейшем развитии, то мы в первую очередь говорим о тех активах, которые у нас есть. Мы вообще перестали смотреть в сторону приобретений. У нас есть понимание, что надо делать внутри. Так как у нас нет сейчас возможности инвестировать, мы все наши усилия направляем на оптимизацию внутренних процессов, и это нам неплохо удается. Если появятся деньги, у нас есть понимание, как развивать наши проекты и куда двигаться. Но это не будет касаться приобретения новых активов.

Кроме развития Эльгинского месторождения и увеличения загрузки рельсобалочного стана на ЧМК какие видите точки роста?

Будем концентрироваться на тех нишах, где нам понятна структура производства, рынок сбыта, конъюнктура. Да и рельсобалочному стану есть куда увеличивать производство. Сегодня он загружен на 65-70%. Почти каждый месяц осваиваем новый профиль, новый сортамент. Это дает нам возможность расширять границы. Мы получили европейские сертификаты, которые дают нам возможность экспортировать нашу продукцию. Балку мы уже грузим, рельсы на экспорт начнем продавать в этом году.

Эльга - там еще столько работы! Запланированные нами на этот год 5,2 млн т угля - чайная ложка в масштабах этого проекта.

Думаем также над обновлением производства нержавеющей стали на ЧМК. Сейчас нержавейка в основном импортируется. Так что потенциально это очень хорошая точка роста. Мы смотрим лучшие технологии и лучший опыт, которые есть в мире. Ведем активные переговоры с несколькими производителями оборудования. Если банки не будут против, то мы бы хотели реализовать этот проект. Плюс мы не оставляем надежды увеличить добычу на «Южном Кузбассе». У нас есть лицензии, которые на сегодняшний день не в активной фазе разработки.

Во сколько оцениваются инвестиции в модернизацию производства нержавеющей стали и увеличение добычи угля на «Южном Кузбассе»?

Мы сейчас активно занимаемся проработкой нескольких вариантов технологических решений модернизации имеющегося на ЧМК оборудования для производства нержавейки. Ведем переговоры с ведущими мировыми производителями, предлагающими комплексные решения. Пока мы не остановимся на конкретном варианте, я бы не хотел давать оценку по возможным инвестициям. По «Южному Кузбассу», например, это вторые очереди шахт «Сибиргинская» и «Ольжерасская-новая». Есть и другие отложенные инвестпроекты, к рассмотрению которых вернемся в случае существенного улучшения нашего финансового положения, сегодня рано об этом говорить.

В «Мечеле» не соскучишься

За эти годы переговоров и реструктуризации команда «Мечела» сильно поменялась, многие уходили, уходили по-разному. Оставшихся, вашу команду за этот - без преувеличения - подвиг Игорь Владимирович вознаградит? Опционной программой, например?

Я не знаю. Это вопрос к Игорю Владимировичу. Я с ним, естественно, это не обсуждал. С точки зрения кадровых изменений за эти годы мы пережили разное. И те люди, которые остались в компании, - это та платформа, тот фундамент, на который мы можем сегодня опираться и двигаться дальше. Как говорится, «нет благодарности в разумных пределах», и Игорь Владимирович ценит то, что сделал менеджмент. Это не обязательно люди, которые работают в офисе в Москве. Мы очень много разговаривали в этот промежуток времени с нашими коллегами на предприятиях, объясняли им ситуацию. И то, как мы прошли сложный период последних трех лет, зависело не только от людей, которые участвовали в переговорах с банками и делали техническую работу, но и от тех, кто работал на местах, кто в сложные периоды, когда почти отсутствовало финансирование, смог удержать коллективы, производство, не завалиться. Руководители предприятий всегда были в курсе того, что происходит. Мы всегда старались их информировать, рассказывать о текущей ситуации. Акционер все это ценит и понимает и относится с большим уважением и благодарностью к тем, кто остался, в первую очередь.

Стойкость стала буквально коллективным качеством «Мечела»...

Точно. Это хорошая школа. Все наши руководители отмечают, что в «Мечеле» не соскучишься. Стрессовые состояния и риск-менеджмент, когда все в напряжении и каждый день как подвиг, - это, конечно, людей закаляет и дает огромный опыт и юристам, и финансистам, и производственникам... как выжить без денег. Народ у нас весь стойкий.

«У нас все проекты взаимодополняющие»

- «Мечел» в своих отчетах последних лет отдельным риском выделял политическую напряженность и санкции, которые могут отразиться на способности компании привлекать финансирование. Понятно, что это общее место для многих российских компаний. Но, может быть, вы думали о том, чтобы отказаться от листинга на Нью-Йоркской бирже в пользу Москвы? Был бы красивый, политически верный жест.

Мы всегда говорили, что «Мечел» вне политики. Наша задача - это производить продукцию, обеспечивать предприятия заказами, а трудовые коллективы - стабильной работой. Если говорить о стальной продукции, то у нас почти 100% продается в России. Конечно, с углем другая ситуация - почти половина экспортируется. Но на Нью-Йоркской бирже мы чувствуем себя комфортно. Это биржа №1 по предъявляемым к эмитентам требованиям, листинг здесь - это определенный знак качества с точки зрения организации корпоративного управления и прозрачности отчетности. И, как мне кажется, сам по себе факт ухода с Нью-Йоркской биржи негативно скажется на оценке компании. Мы считаем, что правильно в свое время выбрали именно эту площадку и продолжаем достойно представлять на ней нашу страну.

За последние годы, пока основной вашей задачей было реструктурировать долг, видели какие-то возможности, которые пришлось упустить из-за переговоров с банкирами?

Конечно.

За управление «Сибуглеметом» могли бы побороться?

Могли бы. Это был действительно интересный проект, он мог бы нам дать хороший синергетический эффект. «Сибуглемет» и «Южный Кузбасс» отрабатывают, по сути, одно поле, инфраструктура вся рядом. Этот проект никому не был бы так интересен, как компании «Мечел». Но что сделано, то сделано. Возвращаясь к ответу, мы действительно уделяли много времени реструктуризации и в связи с этим меньше времени и сил оставалось на операционное управление. И когда мы вернулись обратно в активную фазу управления, мы отчетливо увидели, где у нас были упущения. В 2017 г. мы много времени потратили на повышение эффективности производственно-сбытовых процессов, пересмотрели некоторые процедуры управления предприятиями.

Во время реструктуризации было несколько периодов распродажи активов. «Мечел» продал все зарубежные активы, кроме литовского завода «Мечел Нямунас». Сейчас вы готовы продать какие-то активы?

Мы все эти 15 лет выстраивали вертикально-интегрированную компанию, в которой нет случайных предприятий. Американскую Bluestone, румынские, болгарские активы мы продавали не потому, что они логически не встраиваются в нашу концепцию, а потому, что в тот промежуток времени они не приносили прибыль и мы не видели среднесрочных перспектив их развития. Те активы, которые у нас есть сегодня, очень хорошие, они правильно интегрированы в нашу систему и позволяют нам решать в первую очередь стратегические задачи по защите бизнеса.

Продажа любого из этих активов, безусловно, возможна. Если нам сегодня за ЧМК предложат такие деньги, которые нам позволят рассчитаться со всеми долгами и войти в какую-то другую фазу развития, то почему нет? Как минимум, мы готовы к обсуждению, хотя ЧМК точно не тот актив, который мы хотим продавать. У нас все проекты взаимодополняющие. Это все равно что на угольном предприятии продать обогатительную фабрику. Бизнес «Мечела» строится от сырья до готовой продукции, и логистика, и энергетика дают нам экономическую защиту. С нами достаточно сложно конкурировать. Например, энергетические активы на 80% работают на нас (кроме Южно-Кузбасской ГРЭС, которая, наоборот, потребляет наши угли). Какой смысл их продавать и ставить туда оппонента, который начнет диктовать свои условия? Это нелогично. Но тем не менее у нас есть активы, которые на сегодняшний день мы потенциально и теоретически можем рассмотреть как варианты на продажу. Это Южно-Уральский никелевый комбинат, стоящий, к сожалению. Это «Москокс» - продукцию этого предприятия мы продаем на сторону. Это «Кузбассэнергосбыт», без которого теоретически мы можем существовать. Мы рассматривали продажу Братского завода ферросплавов, хотя он интегрирован в нашу цепочку, но теоретически это те продукты, которые мы можем купить на стороне.

А вот вы Донецкий электрометаллургический завод не называли, управление которым захватила самопровозглашенная Донецкая народная республика...

Мы наблюдаем за ситуацией, но в сложившихся обстоятельствах говорить о продаже этого актива проблематично.

Но тем не менее вы продолжаете платить Альфа-банку по кредиту на $537 млн за него.

Это разные вещи - купить, владеть и эксплуатировать. (Смеется.) Мы привлекли финансирование под покупку этого актива, взяли на себя обязательства, которые должны исполнять.

То, что было с 2014 г. по настоящий момент, можно назвать идеальным штормом. Надо было работать больше, решать нестандартные задачи в критической ситуации. Но после шторма, как правило, наступает затишье и штиль и надо рассказывать команде, как штопать паруса, драить палубы. Вам лично интересны такие задачи?

Конечно, мы этим сейчас очень активно и занимаемся. Очищаем, отмываем, штопаем, залатываем. Надуваем паруса и надеемся, что попутный ветер нам поможет. Это как раз сейчас задача № 1. В 2017 г. мы больше внимания в этом плане уделили металлургам. В 2018 г. основные усилия будут направлены на оптимизацию и повышение эффективности в угольном бизнесе.

К 20-летию «Мечела» сможете снизить отношение долга к EBITDA до 2?

Не знаю... Сложно прогнозировать. Очень много факторов, которые будут влиять на эту ситуацию. Но никто не верил в то, что мы в течение практически двух лет снизим отношение долг / EBITDA до 5-6. Поэтому то, что мы сегодня уже сделали, достаточно большой прорыв в этом направлении: соотношение было больше 10, потом 8, теперь двигаемся к отметке 5. Так что нет ничего невозможного. Будем надеяться, и вся команда будет работать на то, чтобы снизить долговую нагрузку - не 1 к 2, а 1 к 0.

Экономист. Опыт работы в финансах более 15 лет. Дата: 30 марта 2018. Время чтения 5 мин.

«Мечел» уже второй год работает в прибыль, что позволяет руководству выплачивать неплохие дивиденды по привилегированным акциям после нескольких лет минимальных выплат. Так, в 2017 г. на 1 преф акционеры получили доход в размере 10,28 руб. В 2018 года компания выплатит дивиденды в размере 16,66 рублей на одну привилегированную акцию, направив на эти цели 2,3 млрд руб. Выплаты начнутся с 19 июля 2018 года.

ПАО «Мечел» является одной из ведущих мировых компаний в области горной добычи и металлургии. Состоит из более чем 30 промышленных предприятий, расположенных в регионах России, Литве, Украине. Продукция реализуется на российском и зарубежном рынках, в этом деле помогают собственные транспортно-сбытовые компании, три торговых порта. Компания – один из признанных лидеров в области производства коксующегося угля и его концентрата. Имеются собственные источники сырья: угля и железорудного концентрата.

Когда «Мечел» выплачивает дивиденды

Компания предлагает инвесторам акции обыкновенные (обычка) и привилегированные (префы) в общем количестве 555 млн шт., 25 % из которых являются привилегированными.

Ценные бумаги размещены на Московской (ММВБ) и Нью-Йоркской (NYSE) фондовой биржах под тикерами MTLR, MTLRP и MTL соответственно. Кстати, «Мечел» первой из российских горнодобывающих и металлургических компаний разместил акции на бирже Нью-Йорка.

Основной доход руководство платит по префам. Согласно принятой дивидендной политике, на выплаты дохода по привилегированным акциям направляется 20 % чистой прибыли компании за отчетный год.

Интересный факт! Если дивиденды за обычку окажутся выше, то дивиденд по префу должен быть увеличен до этого размера, как минимум.

«Мечел» долгое время находился в сложном финансовом состоянии. В конце 2013 произошел кризис, который привел к обвалу котировок акций и капитализации. Он был вызван неэффективным расширением, поглощениями и рискованной финансовой политикой.

В течение нескольких лет производитель работал в убыток, вышел в прибыль лишь в 2016 году на уровне 8,8 млрд руб. против убытка в 2015 г., равном 114,6 млрд руб. По результатам 9 месяцев 2017 г. «Мечел» еще улучшил результаты: выручка составила 222,8 млрд руб., а чистая прибыль 11,1 млрд руб., EBITDA – 59,1 млрд руб.

По причине финансовой неустойчивости руководство в течение нескольких лет не платило дивиденды, восстановив выплаты в 2017 году.

Таблица 1. Сроки и сумма выплат дивидендов «Мечел» в 2017 году. Источник: investfuture.ru

Текущая доходность составляет 9,86 %, показатель DSI равен 0,57.

Кратко. Согласно дивидендной политике, «Мечел» вправе выплачивать доход акционерам промежуточные и годовые дивиденды, однако делает это традиционно раз в год.

Таблица 2. Прогноз по срокам и сумме выплат дивидендов «Мечел» в 2018 году. Источник: investfuture.ru

Какие дивиденды выплатит «Мечел» в 2018 г.?

Эксперты полагают, что заметное улучшение финансовых результатов делает возможным выплату хороших дивидендов по акциям компании в 2018 г.: ожидается, что совокупная годовая прибыль за 2017 г. составит около 15 млрд руб., и значительная доля из этих денег придется на акционеров «Мечела».

Важно! Выплаты дивидендов не скажутся на операционной деятельности компании.

Таблица 3. История дивидендных выплат «Мечел» 2010-2017 гг. с прогнозом на 2018 г. Источник: dohod.ru, официальный сайт

*Период (год выплаты)*	*Сумма на 1 акцию* *обыкновенную,* *руб.*	*Сумма на 1 акцию* *привилегированную,* *руб.*	*Общая сумма дивидендов, руб.*
2018	невыплата	16,66	2,3 млрд
2017	невыплата	10.28	1,43 млрд
2016	невыплата	0.05	6,9 млн
2015	невыплата	0.05	6,9 млн
2014	невыплата	0.05	6,9 млн
2013	невыплата	0.05	6,9 млн
2012	8,06	31.28	20,1 млрд
2011	8,73	26.21	7,3 млрд
2010	1,09	3,29	910,2 млн

Как получить дивиденды и стать акционером «Мечела»?

Принятие решения о выплате/невыплате Общее собрание директоров основывает на рекомендациях, полученных от Совета директоров, который в свою очередь оценивает финансовые результаты деятельности за отчетный год, внешние и внутренние факторы, влияющие на операционную деятельность компании. В случае, если выплата дохода акционерам не поставит под вопрос финансовую устойчивость «Мечела», руководство постарается выплатить дивиденды.

Вся информация о том, как принимается решение и других моментах, описана в дивидендной политике.

Лицо, желающее получить деньги по акциям горнорудной компании, обязано купить их до даты закрытия реестра (отсечки), когда составляется список владельцев ценных бумаг, для которых будут производиться выплаты.

Попасть в реестр реально, купив акции заранее: как минимум за 2 рабочих дня до отсечки.

Кратко. В 2018 году закрытие реестра 18 июля, и чтобы получить дивиденды, ценные бумаги «Мечела» нужно купить не позднее 16 июля.

Каждому акционеру следует следить за официальными новостями компании и всеми принятыми на собрании акционеров решениями на сайте www.mechel.ru .

Купить акции «Мечела» можно, обратившись к сертифицированному участнику фондового рынка: брокеру или инвестиционной компании. Посредник на деньги клиента осуществит покупку и направит сведения о владельце в реестр (ФИО, реквизиты и др.).

Дивиденды перечисляются компанией в денежной форме путем перечисления денег на банковский счет или почтовым переводом (в зависимости от информации, указанной в реестре).

Видео. Прогноз стоимости акций «Мечел» и размера дивидендов на 2018 год:

Высшее образование. Оренбургский государственный университет (специализация: экономика и управление на предприятиях тяжелого машиностроения).
30 марта 2018 .

). Фантазии оказались далеки от реальности и в очередной уже который раз я переоценил операционные перспективы Мечела. В условиях цен 2017 г мне казалось, что Мечел заработает не 81, а 95 млрд. ₽ и наконец начнет делевередж. Этого не случилось (разительное отличие от Teck, Evraz, Warrior Met Coal!!!). Так как ясно это было еще до отчета, то в момент когда префы достигали 150 руб в начале февраля я срезал свою позицию на 2/3 и деньги использовал для покупок АФК Система, Русагро и, немного, Ен+. То что осталось я решил завесить до результатов года и после этого решить, что делать дальше.

Результаты — основное

Пока не вышел годовой отчет по форме 20-К у нас нет полной информации и расшифровок, так что выводы предварительные. Что важно:

EBITDA всего 81 млрд. ₽ или рост на 23% (в $ рост 41%)
Чистый долг практически не сократился, хотя его композиция несколько улучшилась
Потенциальный дивиденд на привилегированную акцию 16.7 руб.

Если бы рубль не укрепился, то вполне возможно, что EBITDA бы выросла и на 41% в рублях, т.е. составила бы 93 млрд. ₽ и тогда был возможен и делевередж и более высокие дивиденды. Сильный рубль очень негативно сказывается на себестоимости наших сырьевых компаний. Смотрите как в том же Русале, во многом из-за курса, выросла себестоимость производства алюминия!

Но, что есть, то есть, а значит в базовом сценарии, т.е. при стабильных ценах и без сильных колебаний курса EBITDA будет на том же уровне. А значит выплата долга будет медленная, без учета потенциальной продажи акций, долей или концессии на жел дорогу РЖД. А что будет если курс укрепится? И еще цены на уголь упадут? А они упадут, весь вопрос когда.

Справедливая оценка

В общем по основному сценарию получается, что в дивиденды будут сохраняться на текущем уровне, либо крайне медленно расти. Не буду рассматривать кошмарный и оптимистический сценарии, т.к. они друг друга уравновешивают.

Сколько в этом случае справедливая цена префа? Посчитаем с помощью модели Гордона, где Цена = Дивиденд в след году / (Требуемый возрат для инвестора минус Скорость роста дивидендов). Требуемый возврат — 20%, Скорость рост — 10%, Дивиденд в след году = 16.7 * 1.1 = 18.3.

Справедливая цена тогда = 18.3 / (20% — 10%) = 183 руб.

Минус 20% чтобы быть консервативнее (с Мечелом как показала практика никогда не мешает) и получим 146.4 руб.

Последние комментарии

Я не понимаю людей которые держат обычные акции Мечела — они по всем параметрам для миноритария менее ценны, чем привилегированные. Писал об этом неоднократно.
Выводы возможно, но маловероятно, будут скорректированы после конференц звонка и выхода 20-К.

И, напоследок, немного личных рефлексий.

Мечел — это моя профессиональная ошибка

Да, именно так, несмотря на солидную прибыль по позиции. В случае с Мечелом я нарушил свой собственный инвестиционный процесс несколько раз и в результате упустил ряд более интересных возможностей:

Я предпочел Мечел таким компаниям Евраз в конце 2015 года несмотря на то, что сравнительная оценка у Евраза была на порядок привлекательнее и рисков меньше. Причина? Не хотел фиксировать потери (преф тогда стоил около 40-45, а я покупал за 50-60 ₽). В результате префы с тех пор выросли на 220%, а Евраз на 400%, но обидно не это, а то что я переломил свои инвестиционные принципы и процесс, лишь бы не фиксировать потери. Подался эмоциям — врагам успешного инвестора.
Результаты Мечела стабильно были ниже моих оценок и прикидок (и до сих пор так, хотя я стараюсь быть консервативным). А значит, если не с первого звонка, так со второго или третьего нужно было проследовать на выход. Но как говорится «надежды юношей питают».

Учитесь на своих ошибках, становитесь лучшими инвесторами и людьми!